Напротив него стоял еврейский солдат, направив на мальчика автомат. На земле между ними лежало окровавленное тело отца мальчика, которого только что застрелил этот солдат.
Мальчик в упор смотрел на солдата своими большими черными глазами.
- Беги! – приказал солдат, приподняв автомат.
Но мальчик не сдвинулся с места, глядя в глаза солдату, и в этом взгляде не было страха…
Солдат невольно почувствовал, как ему становится не по себе от этого взгляда… Черными, как угли, глазами смотрела на него Палестина. Эта израненная, измученная и истерзанная земля, которую они утопили в крови… Больше семидесяти лет кровопролития и бесконечных столкновений. Борьба насмерть за каждую пядь земли… Мальчик смотрел на солдата глазами своих предков, родившихся и выросших на этой войне и поднявших над ней знамя Джихада. Боль поколений жила в его глазах, но в то же время солдат читал в них слова тех, кто сражался за эту землю еще тогда, когда этого мальчика не было на свете: «Победа или шахада».
Посмотрев на камень в руке мальчика, солдат грубо прикрикнул на него:
- Только попробуй бросить! Застрелю на месте!
Мальчик, не опуская взгляда, размахнулся и бросил камень прямо в лицо солдата. Тот, почувствовав, как резкой болью обожгло щеку, дотронулся до нее пальцами и увидел, что по ним течет кровь. Несколько секунд он с удивлением смотрел на мальчика, словно не веря, что тот действительно сделал это. Потом его захлестнула волна животной ярости, и он вскинул автомат, направив его на ребенка.
Но мальчик не опустил взгляд и не сдвинулся с места. Он поднял руку, сжатую в кулак, и направил указательный палец в небо. Он стоял так, не двигаясь, и смотрел в глаза солдату.
И тот понял: мальчик не боится его. И не боится смерти. В его жилах текла кровь его предков, а война стала частью их крови. Она стала частью их самих. Эти дети, выросшие под пулями и рядом с танками, видевшие десятки кровавых расправ, не боялись погибнуть. Смерть была их соседкой на протяжении долгих лет, и они знали ее в лицо. Они привыкли к ее присутствию… И если их отцы еще могли в чем-то сомневаться, то эти дети знали точно: мир с евреями невозможен. Эта война – до последнего еврея или последнего палестинца. Нельзя складывать оружие до тех пор, пока не будет освобождена последняя пядь благословенной земли. Нельзя уступать, нельзя прощать, нельзя сдаваться. Победа или смерть. Джихад на пути Аллаха в этом мире, и Сады Вечности и Наслаждения и Довольство Аллаха в мире вечном. Они знали, что настоящая жизнь – там, а жизнь земная является лишь дорогой к ней. Для этих детей все было просто. Этот мир – не для отдыха. Отдых и покой – там, в другом мире, в Садах, врата которых под сенью мечей. И дорога туда – Джихад. Освобождение Палестины – задача, возложенная на их плечи, и ее нужно выполнить до конца или умереть во время ее исполнения…
Солдат знал, какой путь проходили эти дети. Видя кровь на своей земле, видя родителей, держащих Коран в одной руке и автомат – в другой, они начинали понимать, для чего пришли в этот мир… Они брали камни и пустые бутылки и швыряли в еврейских солдат. Потом подрастали и брали в руки автомат. Потом одни формировали отряды бойцов, о которых сказал Аллах: «Поистине, Аллах купил у верующих их жизнь и имущество за то, что им – Рай», а другие укрепляли на поясе взрывчатку и взрывали себя вместе с евреями… И солдат знал: и тех, и других тысячи…
Мальчик стоял, указывая пальцем в небо и глядя в глаза солдату. Солдат знал, что это – свидетельство, что нет Бога, кроме Аллаха, и подтверждение верности своему долгу и следования по дороге Джихада на Пути Аллаха до последнего вздоха…
И солдат опустил автомат. Он совершенно ясно осознал: он бессилен что-либо сделать. Он не в силах вселить страх в сердце, никогда его не знавшее… Он повернулся и быстро пошел прочь. И хотя вокруг было много камней, он знал: мальчик не бросит камень ему в спину. Отец солдата, всю жизнь проведший в рядах сионистской армии, не раз говорил ему: «Они могут взрывать себя вместе с нами, но они никогда не стреляют в спину…». Он также говорил: «Сынок, знай: Израиль построен на крови, а кровь – не лучший фундамент… Как можно победить народ, который, когда ты стреляешь в него, смотрит тебе в глаза и не боится?.. Пусть они гои, но их связь с их религией дает им смелость, которой мы можем только завидовать, а наша связь с религией не избавляет нас от страха…». И хотя солдат пошел по стопам своего отца, он никогда не мог забыть слова, сказанные им незадолго до смерти: «Я воюю с ними столько лет, сынок, но я так до конца и не понял их… И я вынужден признать, что я боюсь их… Мы пришли сюда, чтобы жить. А они пришли, чтобы умирать…».
Мальчик наклонился и осторожно перевернул тело отца, ступая босыми ногами по крови. Своими детскими пальчиками он закрыл ему глаза. И, прежде чем пойти обратно в мухаййам и позвать кого-то из взрослых, он внимательно посмотрел сначала на лицо отца, а потом на рану на его груди… Он сделал это для того, чтобы сохранить в памяти его образ и узнать его в Судный День, когда они будут воскрешены и его рана будет сочиться кровью, как в тот день, когда он был убит, и цвет ее будет цветом крови, но прекрасный аромат, который она будет источать, будет ароматом мускуса…
Он, прищурившись, посмотрел на горизонт. Там, где земля встречается с небом, красное солнце почти касалось горных вершин. Мальчик знал: где-то там, за этими горами, стоит величественная аль-Акса, и красные лучи солнца отражаются от ее золотого купола… И он знал: земля, на которой он родился и на которой он сейчас живет, - колыбель пророков и родина шахидов, и сердце ее аль-Акса, вокруг которой благословение Аллаха, первая кыбла мусульман и одна из трех величайших мечетей на земле…И глядя туда, где земля встречается с небом, он знал: победа придет… Она придет оттуда. Великая победа. Как пришла она во времена Салахуддина… И ее свет озарит всю Палестину, и покроет миром, благословением и покоем его Родину, все эти горы и равнины, и реку Иордан… Она придет оттуда, и свет ее родится там – в том самом месте, где земля встречается с небом…
Комментариев нет:
Отправить комментарий